В Турции, воплощающей в своем современном образе все разнообразие культурных пластов, доставшихся в наследство от многовековой истории и в силу уникальности ее географического расположения, в течение длительного исторического времени входят в противоречие принадлежность к светской европейской модели государственного устройства и укореняющегося в обществе исламизма. Испокон века этой стране была присуща борьба этих двух этих тенденций развития. Несколько столетий подряд монархи Османской империи носили титул верховного главы всего исламского мира, а Стамбул являлся его духовным и политическим центром. И казалось, с падением османского абсолютизма и провозглашения в 1923 году на территории Турции республиканского строя, период господства теократических норм жизни государства остался прерогативой ученых-теологов и историков. Тем более что президентство Мустафы Кемаля Ататюрка в 1923–1938 годах ознаменовалось проведением глубоких преобразований, в основе которых лежали два главенствующих принципа: лаицизм — развитие Турции как светского государства, в соответствии с которым в 1928 году ислам перестал быть государственной религией, и этатизм — решающая роль государства в развитии экономики.
Однако внутриполитические процессы, происходящие в этой стране в последнее время, наглядно демонстрируют, что избавление от религиозных многовековых исламистских наслоений в общественно-политической жизни государства, и самое главное в сознании людей, не может произойти в одночасье, да еще в результате указов, декретов и декларирования конституционных свобод либерального толка.
Естественно, имеется в виду президентская избирательная кампания в Турции, если ее можно определить таковой в соответствии с классическими европейскими или американскими правовыми нормами. Логично вспомнить, что турецкий президент избирается не общенародным голосованием, а парламентом в четыре тура. Для того чтобы пройти первые два, кандидату необходимо получить одобрение двух третей парламента (367 депутатских голосов при общем количестве 550 депутатов турецкого парламента). В третьем и четвертом турах кандидату достаточно получить одобрение простого большинства в 276 депутатов.
Правящая исламская Партия справедливости и развития выдвинула на пост президента кандидатуру не своего лидера — нынешнего премьера Турции Реджепа Эрдогана на пост президента, а министра иностранных дел Абдуллу Гюля, который, не поступаясь своими исламскими принципами, активно занимался проблемой вступления Турции в Евросоюз. Однако его кандидатура, поддержанная правоконсервативным парламентским большинством породила недовольство секуляристов, считающих, что Гюль не достаточно привержен идее светского государства. С ними консолидировались высшие армейские круги, которые традиционно со времен Ататюрка выступают в качестве гаранта необратимости светского государственного строя. Они даже пригрозили «принять меры», если правительство не сможет отстоять принципы светского государства, может, и не подозревая о том, что тем самым нарушают еще один принцип Ататюрка — недопустимость вмешательства армии в политику.
Однако до этого, к счастью, пока не дошло, и Конституционный суд Турции 1 мая признал недействительными результаты первого раунда президентских выборов, прошедшего 27 апреля, поскольку тогда депутаты Партии справедливости и развития, которые занимают 353 парламентских места, даже не смогли собрать кворум. А 9 мая и сам парламент официально отменил президентские выборы.
Более того, Абдула Гюль во избежание участи Мендереса во время военного переворота 1960 года и Демиреля в период идентичных событий 1980 года, 6 мая заявил, что снимает свою кандидатуру с выборов президента страны, самоотвод 9 мая был принят парламентом. Наряду с этим, согласно действующему законодательству, парламент утвердил дату проведения досрочных парламентских выборов — 22 июля. В то же время, по инициативе правящей партии, турецким законодательным органом был рассмотрен и принят в первом чтении законопроект поправок в Конституцию страны, согласно которым президент должен избираться путем прямого всенародного голосования, а срок полномочий парламента сокращается с пяти до четырех лет.
Предлагается также избирать президента и на пять лет с возможностью переизбрания на второй срок. Таким образом, перед Турцией замаячила перспектива трансформации из парламентской республики в президентскую.
Но создаст ли такое изменение конституционных норм общественной жизни Турции гарантию сохранения принципа лаицизма и демократии? Ведь в период руководства Ататюрка уже существовал прецедент централизованного президентского правления, когда фактически был установлен авторитарный режим, а создание свободных профсоюзов, политических партий, кроме правительственной Народно-Республиканской партии (НРП), запрещалось. И лишь в 1946 году в Турции возникла оппозиционная Демократическая партия. Как это часто бывает после долгих лет однопартийности, ее популярность быстро росла и в 1950 году демократы выиграли парламентские выборы. Их лидеры Джелял Баяр и Аднан Мендерес стали, соответственно, президентом и премьер-министром. Но и их потянуло к диктатуре, ограничивающей демократические свободы. Народных республиканцев к власти вновь возвращают именно военные, которым отнюдь не импонировали попытки Баяра и Мендереса вывести промышленность из-под государственного контроля и ввести ее в лоно своих авторитарных интересов.
В мае 1960 года армия совершает государственный переворот и создает Комитет национального единства во главе с генералом Гюрселем, сосредоточившим власть в своих руках. Премьер-министр Мендерес и еще два члена правительства были признаны виновными в нарушении Конституции и повешены в 1961 году. 461 человек был приговорен к различным срокам тюремного заключения. После принятия референдумом в июле 1961 года новой Конституции, провозгласившей основные демократические права и свободы, страна вернулась к гражданскому управлению.
Но двадцатилетний период политического плюрализма приводит к общественному хаосу, разгулу терроризма, анархизма и росту исламистских тенденций. В сентябре 1980 года вновь осуществляется военный переворот, в результате которого власть в стране оказывается прерогативой Совета национальной безопасности (СНБ) во главе с начальником Генштаба генералом Эвреном. Совет приостановил действие Конституции, отстранил от власти правительство Сулеймана Демиреля, созданное в 1979 году, прекратил деятельность политических партий. При этом, в отличие от 1960 года, в 1981 году они вообще были запрещены и распущены. В дальнейшем СНБ действовал по схеме, апробированной в 1960–1961 гг. В ноябре 1982 г. путем референдума была принята новая Конституция, устанавливающая сильную президентскую власть и сделавшая парламент однопалатным. В соответствии с ней президентом страны на семь лет стал генерал Кенан Эврен, как председатель СНБ и глава государства на момент референдума. После принятия Конституции развернулся процесс создания политических партий, и в ноябре 1983 года были проведены парламентские выборы. На них победила Партия отечества (ПО) во главе с Тургутом Озалом.
Но с течением еще более двух десятков лет остановить сползание страны к исламизму (имеется в виду не исповедование исламской религии, а теократическое устройство государства) путем расширения либерализма, как показали события последних лет, не удалось. Это наглядно иллюстрирует ряд побед исламистской Партии справедливости и развития на парламентских и муниципальных выборах последних лет и чередующее друг друга пребывание двух ее лидеров — Эрбакана и Эрдогана на посту премьер-министра Турции.
Более того, соседний с Турцией, экономически более сильный Иран оказывает довольно существенное воздействие на восставший против Запада Ирак и почти весь Ближний Восток в контексте их медленного, но верного погружения в пучину исламизма. И Турции, несмотря на прочную прозападную ориентацию и многолетнюю интегрированность в североатлантические военно-политические структуры, в силу пока еще демографического преобладания аграрного населения, сильно подверженного религиозной экзальтации, укрепляющей происламистский крен в обществе, сложно будет противостоять этому влиянию.
Следует ли ожидать повторения традиционного цикла внутриполитической динамики, учитывая то, что Турция, наверное, единственная все-таки в мире страна, в которой народу прививаются демократические нормы жизни под «заботливым», но «строгим» оком собственной армии?!